«…Студия «Метро-Голдвин-Майер» считалась обиталищем неподражаемых королев экрана, а кроме того MGM снискала себе славу обладательницы колоссального творческого потенциала, считаясь самым крупным предприятием индустрии развлечений в мире. Здесь одновременно работало самое большое количество знаменитостей. Раскинувшаяся на территории в 167 акров на Кальвер-сити, это волшебное королевство являло собой скопление парков и прудов и даже располагало собственным зоопарком. Здесь также имелось школьное здание из красного кирпича, своя больница и столовая, где Луис Барт Майер не забывал включать в меню куриный суп своей матушки и ставил на каждый стол тарелку с мацой.
На студии имелся обширный проспект с картонными фасадами, словно перелетевший сюда из Нью-Йорка, Парижский бульвар, а также улочка с домами, обнесенными белым штакетником где жил Энди Харди. На одной съемочной площадке подразделение кавалерии в полной форме стреляло холостыми патронами: атакуя противника, спрятавшегося в бумажных джунглях. В то время как на другой, сразу на трех аренах, разыгрывалось целое цирковое представление. В этом мире фантазии безраздельно властвовал Луис Барт Майер: коротышка из России, на дух не переносивший гомосексуалистов, коммунистов и интеллектуалов. Он обожал детей, особенно маленьких, работавших по контракту с MGM. Ведь именно дети излучали ту магию, что заставляла зрителей, забросив все дела, валом валить каждую неделю в кинотеатры: где их ждали картины, полные шуток и музыки и вдобавок проникнутые духом патриотизма. Именно благодаря детям создавалось то особое очарование невинности и надежды. Это был тот здоровый, чистый и добропорядочный элемент индустрии развлечений…».
Руководство студии хвасталось:
– У нас звезд больше чем на небе.
И теперь одной из этих звезд, возможно, самой крупной, предстояло стать и Элизабет Тейлор.
Глава II. Голливудская дебютантка
Первые лавры
Бог знает, я никогда в своей жизни не искала легких путей. Я всегда понимала, что мы должны встретиться со всем, что приготовила нам жизнь, в полную силу. Думаю, что люди формируются, как скалы в природных условиях, благодаря опыту, сердечным утратам, сожалению об ошибках, о вине, о стыде…
После дебютных фильмов Лиз (комедии «Каждую минуту рождается человек», цветной семейной драмы «Лесси возвращается домой», кинокартин «Джейн Эйр» и «Белые скалы Дувра», где девочка сыграла небольшие роли) успех юной актрисы был серьезно закреплен съемками в трогательной спортивной драме «Национальный бархат». Черноволосая красавица Лиз сыграла юную английскую наездницу Велвет Браун, победившую в национальных скачках, переодевшись в мальчика. Китти Келли рассказывает:
«Элизабет хотела получить роль Велвет, потому что Берман пообещал, что студия заплатит за ее уроки верховой езды в конюшнях Дъюли, где Элизабет обучат стипль-чезу и прыжкам. Сара, разумеется, тоже ухватилась за эту роль, потому что благодаря ей можно было выйти в звезды. Она убедила дочь, что из той получится настоящая Велвет Браун, и Элизабет, легко поддававшаяся внушению, перевоплотилась в английскую девочку. Она превратила свою комнату в небольшую конную выставку – полную уздечек, седел и статуэток лошадей – и даже начала называть себя Велвет».
Кадр из фильма «Джейн Эйр»
Годы спустя актриса назвала этот фильм своей самой захватывающей и самой сложной своей работой:
– Я работала над этой лентой, не зная сна и отдыха. Ни одна картина за всю мою жизнь не стоила мне таких трудов, как эта.
Элизабет помогает Лесси подписать контракт с MGM. Ноябрь 1943 г.
Для роли девочки-жокея Элизабет, с детства знающей, что такое – седло (первый пони появился у Лиз, когда ей было три года) пришлось серьезно заняться верховой ездой. Каждое утро она усердно упражнялась, вживаясь в новую роль (позже одно из падений с лошади во время этой подготовки станет причиной серьезной, затяжной болезни позвоночника). Китти Келли рассказывает об этих съемках:
«…Они растянулись на семь месяцев и стали для Элизабет первым наглядным свидетельством того, сколь трудным может быть создание кинокартины. Лиз вставала рано по утру и до школы в течение часа упражнялась в верховой езде на своей капризной лошадке по кличке Король Чарльз в фильме превратившейся в Пайя. Все трудные прыжки на беговой дорожке исполнялись профессиональным жокеем, но вся остальная верховая езда была делом самой Элизабет. И хотя ни одна из сцена, где она скакала верхом, не представляла собой опасности, юная актриса была вынуждена, тем не менее, часами оттачивать свое мастерство.
Роль Вэлвет Браун требовала, чтобы Элизабет носила ортодонтическую пластинку. Первоначально студия отправила девочку к дантисту, и тот изготовил для нее золотую пластинку за 120 долларов и серебряную за 86. Затем на цветную фотопленку были сделаны пробы, но ни одну из пластинок не сочли достаточно фотогеничной. Вот почему была сделана третья, проволочная, с фальшивым небом. И Элизабет явилась на примерку: ей удалили два молочных зуба, а в кровоточащие лунки вставили два временных, чтобы сие приспособление плотно держалось во рту.
Видя, каким мучениям подвергается его дочь, Френсис Тейлор вышел из себя, а когда MGM потребовало от Элизабет остричь волосы (чтобы еще сильнее походить на жокея), отец восстал против этой затеи. Студия проконсультировалась с юристами: в праве ли MGM требовать от актрисы, чтобы та подстриглась? После нескольких совещаний юридический отдел пришел к следующему заключению: «данное требование является необоснованным и заключенный контракт не дает нам права требовать от актрисы, чтобы она себя обезображивала или в такой степени изменяла свою внешность». Таким образом Элизабет сохранила волосы и при необходимости надевала парик. То был первый и последний раз, Когда Френсис Тейлор занимал решительную позицию».
Для роли девочки-жокея в драме «Национальный бархат» Элизабет пришлось серьезно заниматься верховой ездой
Сама Элизабет относилась к собственной внешности с должным уважением, уж чего-чего, а самооценки у нее было достаточно:
– О боже, у меня были черные волосы, настолько темные, что на фотографиях от черного цвета отливало синевой, и очень густые брови. Моим отцу и матери пришлось их отговаривать перекрашивать меня и выщипывать брови.
Я согласилась тогда с отцом: у Бога должна была быть причина, чтобы дать мне густые брови и черные волосы. Я была очень уверена в своей индивидуальности. Это была я. Я принимала себя всю жизнь, это сложно объяснить.
В 1944 году, когда фильм «Национальный бархат» вышел на экраны, Элизабет в одночасье стала звездой Америки: и зрители, и критики влюбились в 12-летнюю актрису. Прокат картины принес ее создателям более четырех миллионов долларов, а доходы Лиз увеличились до 750 долларов в неделю. Благодаря этому фильму красивая девочка стала известна каждой американской семье.
Продюсер Пандро Берман вспоминает:
– Она действительно отлично поработала в этой картине. Впоследствии она пришла ко мне и сказала: «За всю свою жизнь я не переживала так, как о моей лошади, Короле Чарльзе». Поэтому я отправился к Луису Майеру и сказал, что, по моему мнению, с нашей стороны было бы красивым жестом и вообще мудрым шагом подарить Элизабет эту лошадь. Это единственное, из-за чего она готова переживать, а кроме того, отлично сделала свое дело в картине.